ХОЛЕРНОЕ ЛЕТО 70-го

Предполагаю, что с холерой в августе 1970 года нам подсуропили соседи, Одесса. Недавно перечитывал Михаила Михайловича Жванецкого и укрепился в этом мнении. У них эпидемия началась раньше, шумнее, и город закрыли. Отдыхающие, несмотря на карантин в жемчужине у моря, сумели смыться. Одесса поскучнела и вспомнила о соседях. Снисходительно — неуважительное отношение более успешного производителя талантов и более значимого субъекта к нам даже у вышеупомянутого классика прослеживается довольно настойчиво. То какой-то хмырь в «кишиневском плаще» (в советском Кишиневе плащи не шили), то «Играйте, только пойте: в память Сигизмунд Лазаревича и сестру его из Кишинева».

И ключ к пониманию механизма: «Ты туда, а мы здесь. Мы здесь, а ты туда». Вот холерный вибрион и шарахнулся от них в Кишинев. Справедливости ради, припоминаю из тех времен оскорбительный и неизящный встречный эпитет: «Паршивая одесситка».

Вообще-то, холера в Кишиневе, жарком, водопроблемном и не шибко санитарофильном, всегда на низком старте. Изобилие воды никогда не радовало. То слабый напор, то перерыв в снабжении. Ванны в некоторых районах временами превращались в водохранилища квартирного масштаба. Очень добрые и весьма сведущие женщины утверждали при этом, что в «дворянском гнезде» около парка Пушкина была автономная система водоснабжения для семьи самого Бодюла. Справедливость афористичного утверждения Василия Лебедева — Кумача в «Песенке водовоза» осознавалась в Кишиневе весомее.

В каких-то местах города с водой было совсем худо, и встречались цистерны на шасси ГАЗ-51 с надписью «ВОДА».

Июль 1969 г. На дамбе Комсомольского озера.

Когда пошли разговоры о холере, СМИ держались стойко и гостайну не выдавали. В нашем доме жила санитарный врач, от неё мы что-то и узнавали. Поскольку отпуск не бесконечен, то я с сослуживцем, приехавшем в это славное лето в Кишинев свататься к бывшей однокурснице, пытались позондировать в горисполкоме перспективы чрезвычайных мер. Понимания не нашли. Кстати, холера холерой, но попутно со сватовством и с чувством гордости за свою малую Родину вспоминаю, что в те годы, полвека назад, в журнале «Юность» утверждалось, что кишиневские девушки по красоте занимали второе место в Союзе. На первом — Ростов-на-Дону. Конечно, мнение экспертное, но назван всё же был Кишинев, а не какой-то другой город, скажем, Одесса.

Хотя о горхолере государство молчало, но на дверях подъездов появились тематические объявления и рекомендации. Хорошее средство внутренней дезинфекции, вино, там не упоминалось.

Август 1970 г. Оплакаченная дверь моего подъезда.

В целом город спокойно жил с холерой. Я о ней только слышал. Ни в квартире, ни в доме, ни в огромном дворе (4 многоквартирых дома, 2 общежития и «шанхайчики») она, кажется, не проявилась. Ущерб от события, которое публично не было объявлено эпидемией, мне неизвестен. По впечатлениям и ощущениям холера Кишинев в то давнее лето не взяла. Ни в прямом, ни в переносном смысле.

Так случилось, что в жаркий холерный кишиневский август 1970 года я стал носить шорты. На мнение косящейся части улицы мне было наплевать. Друзья же и убывающие, но ещё многочисленные в те годы, знакомые усердно поупражнялись в шутках и иронии по поводу синхронного явления холеры и меня в шортах.

Возможно, что-то забылось, но было, повторюсь, почти как всегда. Фрукты-овощи ели, вино пили, гуляли. Карантин не ввели. Сослуживец Володя, ранее отвергаемый Наташей, добился согласия. В дальнейшем они поженились. Иногда он вспоминал холеру в Кишиневе и всегда с улыбкой.

Автор Леонид Гимпельсон